В моих рассказах уже несколько раз принимал участие некий прапорщик по
фамилии Волына. Его прообраз, на самом деле, существовал в границах
моего полка. Фамилия процитирована в точности, до последней буквы. Но в
байках, Волына - просто собирательный образ негативных действующих лиц
периода моей срочной службы.
А началось всё с того, что один бравый сержант, Сашка Зимин, из ГСМ,
сидел и пил чай в каптёрке у своего земляка Мишки Теверовского. Мишка
Теверовский тоже был прапорщиком, но, как бы это выразить.... Был он
своим человеком. Хороший мужик, правда. Мишку звали очковтирателем,
потому что он был ответственен за поддержание в боеготовности всей
оптики полка. В тот день, когда полк вернулся с учений, Мишке принесли
бинокль, найденный в грязи на полигоне. Мишка его разобрал, прочистил,
собрал и оставил на столе. Зимин, любопытная душа, схватил прибор,
подошёл к окну и, охая и ахая, стал рассказывать, что же он там видит.
А видно было много чего. Потому что, вагончик Теверовского был
расположен на господствующей высотке, и всё расположение лежало перед
ним, как на ладони. Сашка водил биноклем по округе, чего-то
комментировал, а потом заткнулся и убежал. Потому что просёк, что
прапорщик Волына, его непосредственный командир, сидя на своём
подрыпанном кресле занимался чем-то непотребным. А именно, - приложил к
стене трёхлитровую банку и, раскрыв рот, что-то внимательно слушал.
Сашок, наверное, при других обстоятельствах плюнул бы на это дело, и,
переведя окуляры на медсанчасть обнаружил бы, что фельдшер пьёт спирт
из лоточка-дезинфектора. Но, стенка, к которой была приложена банка,
была общей с помещением службы контроля (СККТ, вроде так), где,
собственно и протекала основная часть службы сержанта.
Бойцы, поняв, что их "ведут", и, наверное, уже давно, решили сыграть
свою игру. Игра заключалась в том, что ефрейтор Сырбу, подойдя к стене
и наклонившись(для пущей доходчивости) орал:
-Я вам точно говорю, проверено, у нас так все пацаны делали. Берёшь немного скипидара и втираешь. Светиться будет.
Волыне было 35 лет. Бог мой, сегодня я сам достиг этого возраста. А
тогда он нам представлялся уже клиентом гериатрического отделения,
древним стариком. Он был неженат. Он вечно искал объект для
удовлетворения своих половых запросов. И эти объекты вечно его
отвергали. Все его разговоры сводились к гаденьким шуточкам о сексе и к
проблеме сексуальных отношений в современном обществе. Скорее всего,
какой-то конкретнейший болт из его головы вывалился на этой почве,
поэтому бойцы били наверняка.
-Молдаван, брешешь! Я такого ещё не слыхал, - орал Зимин, в направлении
стены и гнусно улыбался, показывая миру наискось поломанный передний
резец, которым, косвенно, был обязан своему командиру.
-Вован, ты чё молчишь!? - рвал голосовые связки Сырбу, - скажи ему.
Вован, до этого тихо сидевший в углу и заучивавший текст по бумажке, встрепенулся, прокашлялся и довольно наигранно заявил:
-Тёлка была довольна. Я теперь каждый раз так делаю!
Потом научный диспут ещё поплутал по части физиологии кожного покрова и незаметно влился в русло нейтрально-служебной беседы.
Прошло несколько недель. Бойцы, неизвестно чего, конкретно, ожидавшие
всё это время, подостыли, подзабыли и, как ни в чём не бывало жгли дни
до дембеля.
-Наверное, не такой он дремучий дурак, - тема сорвалась, - думали хлопцы.
И так бы и погибла байка в джунглях казарм, если бы не весна. Весной у
всех обострение. Весна, - хорошее время года. У коммунистов тоже
обострение к весне началось. Человек десять офицеров и прапорщиков
полка, коммунистов и кандидатов, упаковали чемоданы и отбыли на
окружную конференцию.
В столице округа все приехавшие разместились в каком-то общежитии
коридорного типа. В конце первого дня военнослужащие стали расползаться
по своим делам. Большая часть мечтала о водке и убыла в магазин,
предусмотрительно стоявший за углом. Меньшая часть, в лице Волыны,
стала готовиться к встрече с прекрасным полом. Червонец, лента
презервативов поганого пошиба, одеколон Лаванда, много одеколона
Лаванда и это.... Заветный пузырёк был извлечён из чемодана.
По коридору прокатился нечеловеческий вопль. Люди повыскакивали из
комнат и застыли, сбитые с толку. Вопли продолжались с новой силой.
Из-за двери Волыны доносился грузный грохот мебели, маты, зов мамы и
звон стекла. Двери прогибались, как будто бы по ним с внутренней
стороны гонял мотоцикл из аттракциона "Гонки по вертикали". Народ
собрался у входа и решал, что сделать, когда дверь резко раскрылась и в
проёме показался Волына в парадном кителе, фуражке, с трусами на
коленях и членом, крепко зажатым в правой руке.
-Бляяяяя, - понёсся прапорщик по длинному коридору в направлении умывальников.
-Гыыы, - неслась за ним толпа народу.
-Бум-бум-бум-бум, - грохотал пол.
А в это самое время, старый генерал, НачПО округа, с многочисленной
свитой поднимался по лестнице, неизвестно, с какой надобностью.
Лестница стыковалась к коридору примерно посередине. Как раз на
участке, где Волына уже развил скорость литерного поезда. Генерал был
замечен довольно поздно, чуть не убит. И несмотря на это, прапорщик,
всё ещё цепко держащийся за свой фаллос, успел козырнуть левой рукой,
пробормотал что-то бравое, всхлипнул и продолжил по трассе. Народ,
счастливо преследовавший прапорщика, затормозил юзом, звонко ударившись
головами, поднял кучу пыли и, в растерянности уставился на генерала.
-Страшен советский воин с хуем наголО! - голосом былинника вещал генерал и как-то очень суетливо пошёл по лестнице вниз.
Конференция закончилась, Волына приехал из госпиталя. Ходил немного
хмурым. Новости под строжайшим секретом разбежались по всему полку, и
все тихонечко ржали коньками-горбунками.
Сырбу имел с Волыной разговор. Волына пытался понять, что сделал не
так. Сырбу отнекивался, но будучи зажатым в угол, сказал, что разговор
шёл о выведении паразитов у тёлочек с подсобного хозяйства.
-Чётче, чётче мысли свои выражайте, тащ боец, - зло сказал Волына и несколько расставив ноги отправился в каптёрку.
